Вдоль Беломорканала Никита Гудков проехал на полноприводных автомобилях Subaru

Фото: Никита Гудков

Беломору - 80. Не папиросам, а самому Беломорско-Балтийскому каналу - грандиозной стройке первой советской пятилетки. Но справедливо ли, что в нашей памяти главным памятником его строителям оказались именно папиросы? Вдоль Беломорканала я проехал на полноприводных автомобилях Subaru.

Ехать из Питера в сторону Мурманска - одно удовольствие. Во всяком случае, первые 600 км до Медвежьегорска, на протяжении которых федеральная трасса М18 Кола не просто отремонтирована, а фактически построена заново - с заменой дорожной подушки. Ровный асфальт, мало населенных пунктов, запрещение обгона - только по делу. Почти как в соседней Финляндии.

Хороши для дальних путешествий и Subaru «новой волны» - Impreza последнего поколения и кроссовер XV. У них добротная шумоизоляция, энергоемкая подвеска, они хорошо стоят на шоссе. А консервативный дизайн салона, можно сказать, к месту - не диссонирует с суровой карельской природой. Правда, даже на Subaru XV с двухлитровым мотором любой обгон приходится просчитывать, что уж говорить про «никакой» моторчик 1.6 под капотом Импрезы.

Карелия - край хмурый, вечно осенний, где вместо полей и лугов - болота и скалы. Это сейчас здесь дороги и какая-никакая промышленность, а в конце двадцатых годов прошлого века на всю республику было 50 тысяч трудоспособных жителей и ни одной крупной транспортной артерии.

Удивительно, как деревянный островной Кижский погост пережил все войны и неурядицы! Посетить его (на Комете из Петрозаводска) стоит хотя бы ради знакомства с крестьянскими домами XIX века: вот где дух русского Севера!

По замыслу Сталина, водный путь должен был вдохнуть жизнь в этот глухой край, подобно тому как в сегодняшнем Китае строительство густой сети автодорог опережает появление фабрик и заводов. Строить Беломорско-Балтийский канал местными силами ввиду отсутствия этих сил было невозможно. Зато заключенных хватало - под рукой был такой «оплот» ГУЛАГа, как Соловецкий лагерь особого назначения.

Идея не нова - силами каторжников Александр III и Николай II строили, например, Транссиб. Но такие масштабы царям и не снились! В начале тридцатых годов в Белбалтлаге содержалось до 125 тысяч человек - это был крупнейший лагерь СССР. Причем система вела «натуральное хозяйство» - заключенные обслуживали и даже охраняли себя сами, надеясь на то, что им скостят срок. На весь лагерь - всего 37 чекистов! В основном, конечно, работали киркой и лопатой. За один «рабдень» засчитывали полтора-два дня заключения, ударникам выдавали «премблюдо» - 75-граммовый пирожок с капустой или картошкой. По одной из версий, именно в Белбалтлаге и родилось слово «туфта», от сокращения «тфт» - тяжелый физический труд. Якобы заключенные говорили: «Мы покажем вам туфту!» - и «гнали ее», изображая кипучую деятельность.

Постоккупационные пейзажи доминируют во всех карельских городах: это некогда процветавшая Кемь

Чем дальше от Питера, тем меньше церквей, монастырей и вообще следов давнего присутствия человека. Совсем рядом с трассой М18 - крепость-остров Орешек, древнейшая Старая Ладога, Александ­ро-Свирский монастырь. Но затем - лишь лес да скальные выходы.

В Медвежьегорске уходим направо, к первому шлюзу Беломорканала. От поселка Повенец начинается уникальная лестница из девяти шлюзов, один за другим поднимающих корабли из Онежского озера на 70 мет­ров. «Повенчанская лестница» и сейчас выглядит гигантской, а какой она смотрелась в тридцатых! Ведь Беломорканал - первенец советской гидроинженерии. Каналы Москва-Волга, Волга-Дон, Волго-Балт появились позже, хотя по объему работ и были много крупнее.

На карельских грунтовках Impreza хороша: мягковатая, но энергоемкая подвеска позволяет без проблем подъехать к шлюзам «Повенчанской лестницы», расположенным один за другим в начале канала, у Онеги

За пределами трассы М18 нормальные дороги в Карелии заканчиваются. Постоянные волны, выбоины, и надо всем этим - нелепые ограничения скорости. А как вам пешеходные переходы в самом Медвежьегорске, которые окружают по восемь «лежачих полицейских»! За городом, в сторону Пудожа, дороги, считай, нет, а неуклюжие попытки заделать ямы глубиной в колесо едва ли не ухудшают ситуацию.

В Повенце близ начала Беломорканала в память о его строителях в 2003 году возвели церковь: сочетание серого бетона и некрашеного дерева передает всю скорбь о десятках тысяч каналоармейцев, положивших здесь свои жизни

Но Impreza и особенно Subaru XV с их длинноходными подвесками будто для этого и создавались! За индифферентное отношение к колдобинам прощаешь и «пустой» руль, и крены в поворотах. Тем более что спортивным духом здесь уже и не пахнет. Рычаг «механики» излишне податлив, спинка сиденья будто гнется под спиной. И только басок «оппозита» все еще о чем-то напоминает...

Беломорканал «лепили» из того, что было. Валюты на закупку строительной техники правительство не выделило - приказало обходиться собственными ресурсами. А что есть в Карелии? Камни, торф да песок... И много дерева.

Федеральная трасса М18 многократно пересекает реки, речушки и каналы

Канал, как и церковь в Кижах неподалеку от его начала, получился «без единого гвоздя». С инженерной точки зрения уникальным было буквально все. Например, никто ранее не делал деревянных шлюзовых ворот и плотин такого масштаба. Торф пропускает воду, песок тоже пропускает. А «слоеный пирог» из них - нет!

Именно на строительстве Беломорканала был придуман самосвал на автомобильном шасси - тогда его кузов выглядел как водруженный на раму деревянный ящик шириной в метр и длиной в два. Но в основном использовалась другая «механизация» - тачка с «крылами», то есть низкими и широкими боками, да «форды» для перевозки камней. Нет, это не лицензионный Ford AА, который в том же 1932 году освоил Горьковский автомобильный завод. Лагерные острословы прозвали «беломорским фордом» тяжелую площадку на четырех сплошных деревянных колесах из обрезков стволов, рассчитанную на тягу двух лошадей.

Следующий пункт нашего маршрута - городок Сегежа на Выгозере, водоразделе канала. Мрачная пятиэтажная застройка. «Мордобой? Да каждый день!» - рассказывает о местном досуге охранник гостиницы. А что хорошего? Скорее всего, вам с гордостью ответят, что в колонии общего режима на окраине Сегежи сидит сам Ходорковский.

Impreza и XV страдают одной проб­лемой — в ненастье боковые стекла сильно забрызгиваются

Формально строили канал, оказывается, не заключенные.

- Товарищ Микоян, как их называть? Сказать «товарищ» - еще не время. «Заключенный» - обидно. «Лагерник» - бесцветно. Вот придумали слово - «каналоармеец». Как вы смотрите?

- Что ж, это правильно. Они у вас каналоармейцы, - согласился Микоян.

Это отрывок из пропагандистского труда под редакцией Максима Горького, посвященного каналу. А из сокращения «з/к», «заключенный каналоармеец», и получилось нынешнее привычное «зэк», «зэка».

В Сегеже, в одноименной гостинице, на балконе моего номера - десяток пустых пивных банок Lapin Kulta. Финны любят эти края - соседний Карельский перешеек принадлежал им до 1939 года, а большая часть Карелии в годы войны была в финской оккупации. Многие вывески дублируются на финском, мелькают машины с финскими номерами. Причем тоска по былым территориям проявляется и в экзотических формах: утром мы встретили группу финнов, путешествующих по Карелии на старых вазовских машинах - «двойке», «пятерке», «трешке». Большинство, правда, с саабовскими сиденьями.

Озерная Карелия во многом облегчила постройку Беломорканала — прокладывать заново пришлось лишь около 40 км водного пути. Остальное — запруженные ­реки и озера, огороженные подобными дамбами

Легко обходим их - теперь уже на универсале Subaru Outback с мотором 2.5. Простой и просторный автомобиль. Но как только дорога на Надвоицы вновь превращается в «карельские горки», очарование машиной исчезает. Типично американский вариант - большой автомобиль с гулкой отделкой, плоскими неудобными сиденьями и плохо задемпфированной, но при этом жесткой подвеской.

А как Outback на бездорожье? Добравшись до поселка Надвоицы и переехав Беломорканал по разводному мосту, уходим на лесную тропу. Через пару километров она приводит к невысокому водопаду Воицкий падун. Дорожка идет по рукотворной дамбе из камней - таких на канале около полусотни. Клиренса хватает, плавность хода на «бульниках» неплохая. Но вот настройки газа хочется «затупить» - чтобы аккуратно залезть на каменный порог, на педаль надо буквально дышать.

Задолго до Subaru XV здесь ступали Рюрик и вещий Олег. Кто-то даже называет Варяжскую улицу в Старой Ладоге старейшей улицей в России. Но сегодня это тихий деревенский проулок
Задолго до Subaru XV здесь ступали Рюрик и вещий Олег. Кто-то даже называет Варяжскую улицу в Старой Ладоге старейшей улицей в России. Но сегодня это тихий деревенский проулок
0 / 0

Скоро дорога и вовсе заканчивается. Спешиваемся и через триста метров приходим к таинственному месту. Здесь, на откосе каменной дамбы, строители канала некогда выложили из белого камня профиль Сталина, пятиконечную звезду и год постройки канала - 1932. Белые камни-кварциты уже далеко не белые. Но главной загадкой осталось то, почему товарищ Сталин смотрел не на судовой ход канала, а на порожистую речку?

Поселок Надвоицы - самое тяжелое место Беломорканала. Наверное, потому, что зона здесь уже другая - строгого режима, для рецидивистов. Крупнейшая в Карелии. И это чувствуется буквально в воздухе, не говоря о мрачных деревянных домах и автоматчиках на вышке, выскакивающих оглядеть каждый проезжающий автомобиль.

Узковат получился Беломорканал, но уроки из его строительства извлекл­и быстро: возведенный тремя годами позже канал Москва—Волга гораздо просторнее» Фото Александра СОСНИНА
Сегодня деревянных шлюзов на Беломорканале не осталось, но при реконструкции их не расширяли, и в 14-метровый габарит по ширине помещается далеко не всякое судно (фото 2009 года) Фото Александра СОСНИНА
Шлюз — стратегический объект? Но для жителей местных деревень туристические теплоходы — едва ли не единственный шанс заработать. Охрана, значит, тоже из местных... Фото Александра СОСНИНА
0 / 0

У канала - своя охрана, и оттого усиливается чувство, что ты попал в тридцатые годы. На территории шлюзов - покосившиеся домишки из некрашеного дерева, вокруг «колючка» и вооруженные тетеньки, причем они охраняют шлюзы не только от проклятой контры, но и от фотографов. Да-да, даже спустя 80 лет сооружения Беломорканала вблизи снимать нельзя! И не важно, что есть спутниковые карты, что в сети полно кадров, сделанных с круизных теплоходов. Кажется, расскажешь об этом охранникам, а они ответят как в анекдоте: «А что, война уже кончилась?» Или пристрелят как провокатора?

Вернувшись на шоссе, обращаю внимание на то, что и автомобильный парк в Карелии небогат. Mercedes или Audi - редкость. Не так часто, как на юге России, встречаются и Лады, зато много Логанов, «корейцев» и - неожиданно - городских малышей типа Ситроена C1 и Daewoo Matiz. А что, дешевы и наверняка надежнее Лад.

Немногие каналоармейцы из тех, что выкладывали на этом откосе белокаменную звезду, вернулись домой

Пятитысячелетние беломорские пет­роглифы, наскальную живопись древних карелов, добровольно охраняет Алексей Вербов, который живет прямо здесь в палатке

Встречается и Subaru Forester. По мне - самый гармоничный из полноприводных Subaru. В нем еще теплится драйверский дух: собранная подвеска, насыщенный реактивным действием руль. Ехать, может, чуть жестче, чем на Subaru XV, но клиренс такой же внушительный, а удовольствия от езды по асфальту гораздо больше. Случись покупать Subaru, я бы выбрал именно Forester. К тому же и динамика с двигателем объемом 2,5л, и управление ею - самые приятные.

Мы почти приехали. Останавливаемся посмотреть на беломорские петроглифы - уникальные древние наскальные изображения, не нужные карельскому правительству и обустроенные на норвежские гранты. Сам Беломорско-Балтийский канал заканчивается как-то не торжественно: ворота 19-го шлюза просто открываются в Белое море. Ни стелы, ни памятника, ни смотровой площадки. Сурово.

Нам остался небольшой перегон в Кемь и два дня на Соловецких островах, уже без машин. И шанс подумать, что же такое Беломорканал сегодня. Гигантский памятник героизму его строителей? Символ пустой траты рабского труда? И почему, кстати, за три дня в середине лета я не увидел на канале ни одного судна?

В тридцатые годы канал действительно вдохнул жизнь в глухую и заброшенную Карелию. По воде стали вывозить древесину и минералы, оказалось возможным построить предприятия, требующие большого водообмена. Правда, сплошь вредные - Надвоицкий алюминиевый завод, Сегежский целлюлозно-бумажный комбинат. Говорят, что только развитие рыболовства на Белом море «окупило» постройку канала за семь-восемь лет.

Но главную роль, предназначенную каналу, - военной транспортной артерии, связавшей Балтику с Белым морем, он выполнил лишь отчасти. Да, на север были переброшены корабли и подлодки, ставшие основой Северного флота - до 1933 года СССР вообще не был прикрыт на море с севера, чем вовсю пользовались норвежские и английские браконьеры. Через канал перебрасывались суда даже на Тихоокеанский флот. С 1933 по 1941 год по нему провели 13 крупных военных кораблей и 26 подлодок. Но что это были за проводки...

Для лесных вылазок Forester, то есть Лесник, годится не хуже Subaru XV. А на асфальте управлять им даже приятнее

До Беломорканала еще надо было дойти, а чтобы пройти порожистую реку Свирь перед Онежским озером, с эсминцев приходилось снимать все, вплоть до винтов. Чтобы вместить в 130-метровый шлюз подлодку, ее приходилось помещать в плавучий док. В итоге переброска занимала не три-четыре дня, как планировалось, а недели. Неспроста сталинская комиссия приняла в 1933 году канал в эксплуатацию лишь как народно-хозяйственный, а не оборонный объект. Говорят, что на открытии канала Сталин даже заметил, что канал вышел узким, мелким и никому не нужным. Но сделать канал и Свирь значительно глубже получившихся 3,6 метра о­значало не только перелопатить куда больше торфа и повзрывать скалы, но и частично затопить город Петрозаводск, чтобы поднять уровень Онежского озера. Сталин на это не решился.

Перед последним шлюзом Беломорканала — однопутный Шишненский откатно-раскрывающийся железнодорожный мост. Подобный есть только в Канаде. Разводят мост раз в сутки при температурах от пяти до 27 градусов тепла, при этом поднимается левая часть пролета, а правая «катится» по опоре
Перед последним шлюзом Беломорканала — однопутный Шишненский откатно-раскрывающийся железнодорожный мост. Подобный есть только в Канаде. Разводят мост раз в сутки при температурах от пяти до 27 градусов тепла, при этом поднимается левая часть пролета, а правая «катится» по опоре
0 / 0

Зато после войны Беломорканал ожил. К концу 1980-х годов его грузооборот вырос до семи с лишним миллионов тонн в год, суда сутками стояли в очередях на шлюзование, судовой ход углубили до четырех метров.

А теперь... Грузоперевозки упали почти в двадцать раз, причем в перестроечные годы этот водный путь вообще хотели законсервировать. Так что в итоге Беломорканал оказался лишь памятником самому себе и людям, построившим его.

Благо суровая Карелия привлекает туристов. Но не таких, как мы: на автомобиле к каналу можно подъехать в немногих мест­ах. Зато на теплоходе - самое милое дело!

Тогда почему за год по Беломорканалу проходит лишь около 40 «пассажиров» из Питера и Москвы? «Рады бы организовать больше рейсов, но габариты шлюзов таковы, что в них умещаются лишь некоторые лайнеры, - объясняет руководитель круизной компании Инфофлот Александр Соснин. - И даже за их проводку приходится платить как за «негабарит». Плюс необходимость в сопровождении лоцманами, запрет ночного движения на узком северном участке, где путевая обстановка не освещается. В итоге проход Беломорканалом обходится нам втрое дороже, чем по каналу Москва-Волга!»

«Туризм испортил соловчан, как квартирный вопрос москвичей, — говорит экскурсовод Олег Кодола. — У нас шутят, что турист должен уехать нищим и счастливым»
Соловецкий аэропорт — это изба и грунтовая полоса, вымощенная металлическими листами. Зал ожидания — прямо на улице
Соловецкий аэропорт — это изба и грунтовая полоса, вымощенная металлическими листами. Зал ожидания — прямо на улице
0 / 0

Путевки на Беломорканал, до Соловков, оказываются не из дешевых, и нынешнее количество круизов спрос удовлетворяет.

Все, что сегодня осталось на Соловках с лагерных времен, — дверь одной из бывших камер. Заключенных отсюда вывезли еще в конце 30-х на другие стройки

Бывший соловецкий узник, академик и строитель Беломорканала Дмитрий Лихачев написал незадолго до смерти: «По моему глубокому убеждению, возрождение России начнется с Севера. Это сокрыто от нас до времени. Весь Север полит кровью. Столько мучеников - это не может не дать плод».

Хотелось бы верить.

Беломорканал, по сути, начался с Соловецких лагерей — отсюда в 1931 году заключенные были перевезены на грандиозную сталинскую стройку с заданием сдать канал всего через 20 месяцев


Автомобильный заповедник

Соловецкие острова - концентрат Русского Севера. Магический и холодный край с необыкновенно сильной аурой.

А еще Соловки - это и автомобильный заповедник. До Большой земли отсюда около 50 км Белым морем. Перевезти автомобиль только в одну сторону нынче стоит 10 тысяч рублей, поэтому почти все туристы оставляют машины в Кеми и пересаживается на потрепанный годами пассажирский паромчик «Василий Косяков». А уже на острове, коли будет нужда, можно взять напрокат УАЗик - по 600 рублей в день или за 800 руб­лей с водителем. Но, кроме как по основной дороге, протянувшейся на 30 километров с севера на юг Большого Соловецкого острова, ездить некуда. С советских времен, когда здесь были различные производства и даже флотская часть, тропы заросли или погрузились в болота.

Заправка есть — топлива нет. Все лето соловчане возили бензин и солярку на собственных катерах
Заправка есть — топлива нет. Все лето соловчане возили бензин и солярку на собственных катерах
0 / 0

Помню, что пять лет назад иномарок на Соловках не было вовсе - сплошь УАЗы, ЗИЛы и «газоны». В этом году я заметил пару немолодых японских внедорожников и китайский пикап. Но все равно едва ли в России есть еще одна столь же автомобильно-заповедная территория и при этом с таким высоким уровнем автомобилизации. На островах проживает чуть больше тысячи человек, а автомобилей и мотоциклов зарегистрировано около пятисот.

«Автомобиль для нас - кормилец. Любой - легковой, грузовой, уазик: летом здесь все работают на туристов», - говорит экскурсовод Олег Кодола. За три-четыре месяца местным жителям надо заработать на жизнь до следующего лета, и лучшие помощники - многоместные полноприводные машины, ПАЗики и Соболи.

Это вовсе не контейнерные перевозки, а фургон для доставки мелких грузов по-соловецки

Ровных дорог здесь нет и, скорее всего, не будет - в 2010 году патриарх Кирилл заявил, что «нельзя нарушать экосистему, покрывать дороги острова асфальтом». Есть одна «магистраль», где, говорят, даже можно включить четвертую передачу, - выложенная бетонными плитами в советское время дорога от пристани до дизель-электростанции.

На грунтовых дорогах с валунами полноприводный Соболь начинает сыпаться на второй год. Пробеги при этом минимальные - водитель гостиничного ПАЗика рассказал, что за десять лет проехал не более 20 тысяч километ­ров, но перебрал своего кормильца уже не раз. Похоже, по степени «убойности» с соловецкими дорогами не сравнятся даже наши ускоренные ресурсные испытания.

Замостить или просто посыпать щебенкой их тоже невозможно. Потому что формально дорог на Соловках... нет!

Проложены они были монахами в незапамятные времена - и им придан статус охраняемых памятников. «В Минкульте нет такой статьи расходов, как ремонт дорог. А в Автодоре наших дорог на балансе нет», - говорит Кодола. Зимой они не чистятся вообще: единственный на острове грейдер работает в аэропорту.

Самая популярная марка — понятно, УАЗ

Заправка и техосмотр - тоже головная боль. Единственная бензоколонка не работала все лето - и автомобилисты сами возили топливо на лодках из Кеми. Получалось около 35 рублей за литр.

На все Соловки - всего два полицейских плюс их начальник. Они и участковые, и опера, и за движением пытаются следить. Незначительные аварии бывают часто, но «расходятся» участники обычно без полиции. «Это же село, и все друг друга знают. Потому и пьяными ездят все, - уверяет Олег. - Анедавно была смешная история - на спуске прямо у монастыря перевернулся уазик. За рулем сидел сын гаишника. Стали разбираться - доверенности нет, номера висят от другой машины... Стыд и позор, а не полиция».

А техосмотр? Сейчас его должны проводить частные конторы, но откуда они здесь? По факту это выглядит так: приехал осмотрщик с печатью, к нему все выстроились в очередь с документами - шлеп, и готово...

По большинству соловецких дорог можно проехать разве что на болотоходе, но его дадут в аренду только с водителем

Рекомендованные статьи