Вдоль Беломорканала Никита Гудков проехал на полноприводных автомобилях Subaru

Беломору - 80. Не папиросам, а самому Беломорско-Балтийскому каналу - грандиозной стройке первой советской пятилетки. Но справедливо ли, что в нашей памяти главным памятником его строителям оказались именно папиросы? Вдоль Беломорканала я проехал на полноприводных автомобилях Subaru.

Ехать из Питера в сторону Мурманска - одно удовольствие. Во всяком случае, первые 600 км до Медвежьегорска, на протяжении которых федеральная трасса М18 Кола не просто отремонтирована, а фактически построена заново - с заменой дорожной подушки. Ровный асфальт, мало населенных пунктов, запрещение обгона - только по делу. Почти как в соседней Финляндии.

Хороши для дальних путешествий и Subaru «новой волны» - Impreza последнего поколения и кроссовер XV. У них добротная шумоизоляция, энергоемкая подвеска, они хорошо стоят на шоссе. А консервативный дизайн салона, можно сказать, к месту - не диссонирует с суровой карельской природой. Правда, даже на Subaru XV с двухлитровым мотором любой обгон приходится просчитывать, что уж говорить про «никакой» моторчик 1.6 под капотом Импрезы.

Карелия - край хмурый, вечно осенний, где вместо полей и лугов - болота и скалы. Это сейчас здесь дороги и какая-никакая промышленность, а в конце двадцатых годов прошлого века на всю республику было 50 тысяч трудоспособных жителей и ни одной крупной транспортной артерии.

Удивительно, как деревянный островной Кижский погост пережил все войны и неурядицы! Посетить его (на Комете из Петрозаводска) стоит хотя бы ради знакомства с крестьянскими домами XIX века: вот где дух русского Севера!

По замыслу Сталина, водный путь должен был вдохнуть жизнь в этот глухой край, подобно тому как в сегодняшнем Китае строительство густой сети автодорог опережает появление фабрик и заводов. Строить Беломорско-Балтийский канал местными силами ввиду отсутствия этих сил было невозможно. Зато заключенных хватало - под рукой был такой «оплот» ГУЛАГа, как Соловецкий лагерь особого назначения.

Идея не нова - силами каторжников Александр III и Николай II строили, например, Транссиб. Но такие масштабы царям и не снились! В начале тридцатых годов в Белбалтлаге содержалось до 125 тысяч человек - это был крупнейший лагерь СССР. Причем система вела «натуральное хозяйство» - заключенные обслуживали и даже охраняли себя сами, надеясь на то, что им скостят срок. На весь лагерь - всего 37 чекистов! В основном, конечно, работали киркой и лопатой. За один «рабдень» засчитывали полтора-два дня заключения, ударникам выдавали «премблюдо» - 75-граммовый пирожок с капустой или картошкой. По одной из версий, именно в Белбалтлаге и родилось слово «туфта», от сокращения «тфт» - тяжелый физический труд. Якобы заключенные говорили: «Мы покажем вам туфту!» - и «гнали ее», изображая кипучую деятельность.

Постоккупационные пейзажи доминируют во всех карельских городах: это некогда процветавшая Кемь

Чем дальше от Питера, тем меньше церквей, монастырей и вообще следов давнего присутствия человека. Совсем рядом с трассой М18 - крепость-остров Орешек, древнейшая Старая Ладога, Александ­ро-Свирский монастырь. Но затем - лишь лес да скальные выходы.

В Медвежьегорске уходим направо, к первому шлюзу Беломорканала. От поселка Повенец начинается уникальная лестница из девяти шлюзов, один за другим поднимающих корабли из Онежского озера на 70 мет­ров. «Повенчанская лестница» и сейчас выглядит гигантской, а какой она смотрелась в тридцатых! Ведь Беломорканал - первенец советской гидроинженерии. Каналы Москва-Волга, Волга-Дон, Волго-Балт появились позже, хотя по объему работ и были много крупнее.

На карельских грунтовках Impreza хороша: мягковатая, но энергоемкая подвеска позволяет без проблем подъехать к шлюзам «Повенчанской лестницы», расположенным один за другим в начале канала, у Онеги

За пределами трассы М18 нормальные дороги в Карелии заканчиваются. Постоянные волны, выбоины, и надо всем этим - нелепые ограничения скорости. А как вам пешеходные переходы в самом Медвежьегорске, которые окружают по восемь «лежачих полицейских»! За городом, в сторону Пудожа, дороги, считай, нет, а неуклюжие попытки заделать ямы глубиной в колесо едва ли не ухудшают ситуацию.

В Повенце близ начала Беломорканала в память о его строителях в 2003 году возвели церковь: сочетание серого бетона и некрашеного дерева передает всю скорбь о десятках тысяч каналоармейцев, положивших здесь свои жизни

Но Impreza и особенно Subaru XV с их длинноходными подвесками будто для этого и создавались! За индифферентное отношение к колдобинам прощаешь и «пустой» руль, и крены в поворотах. Тем более что спортивным духом здесь уже и не пахнет. Рычаг «механики» излишне податлив, спинка сиденья будто гнется под спиной. И только басок «оппозита» все еще о чем-то напоминает...

Беломорканал «лепили» из того, что было. Валюты на закупку строительной техники правительство не выделило - приказало обходиться собственными ресурсами. А что есть в Карелии? Камни, торф да песок... И много дерева.

Федеральная трасса М18 многократно пересекает реки, речушки и каналы

Канал, как и церковь в Кижах неподалеку от его начала, получился «без единого гвоздя». С инженерной точки зрения уникальным было буквально все. Например, никто ранее не делал деревянных шлюзовых ворот и плотин такого масштаба. Торф пропускает воду, песок тоже пропускает. А «слоеный пирог» из них - нет!

Следующий пункт нашего маршрута - городок Сегежа на Выгозере, водоразделе канала. Мрачная пятиэтажная застройка. «Мордобой? Да каждый день!» - рассказывает о местном досуге охранник гостиницы. А что хорошего? Скорее всего, вам с гордостью ответят, что в колонии общего режима на окраине Сегежи сидит сам Ходорковский.

Impreza и XV страдают одной проб­лемой — в ненастье боковые стекла сильно забрызгиваются

Формально строили канал, оказывается, не заключенные.

- Товарищ Микоян, как их называть? Сказать «товарищ» - еще не время. «Заключенный» - обидно. «Лагерник» - бесцветно. Вот придумали слово - «каналоармеец». Как вы смотрите?

- Что ж, это правильно. Они у вас каналоармейцы, - согласился Микоян.

Это отрывок из пропагандистского труда под редакцией Максима Горького, посвященного каналу. А из сокращения «з/к», «заключенный каналоармеец», и получилось нынешнее привычное «зэк», «зэка».

В Сегеже, в одноименной гостинице, на балконе моего номера - десяток пустых пивных банок Lapin Kulta. Финны любят эти края - соседний Карельский перешеек принадлежал им до 1939 года, а большая часть Карелии в годы войны была в финской оккупации. Многие вывески дублируются на финском, мелькают машины с финскими номерами. Причем тоска по былым территориям проявляется и в экзотических формах: утром мы встретили группу финнов, путешествующих по Карелии на старых вазовских машинах - «двойке», «пятерке», «трешке». Большинство, правда, с саабовскими сиденьями.

Озерная Карелия во многом облегчила постройку Беломорканала — прокладывать заново пришлось лишь около 40 км водного пути. Остальное — запруженные ­реки и озера, огороженные подобными дамбами

Легко обходим их - теперь уже на универсале Subaru Outback с мотором 2.5. Простой и просторный автомобиль. Но как только дорога на Надвоицы вновь превращается в «карельские горки», очарование машиной исчезает. Типично американский вариант - большой автомобиль с гулкой отделкой, плоскими неудобными сиденьями и плохо задемпфированной, но при этом жесткой подвеской.

А как Outback на бездорожье? Добравшись до поселка Надвоицы и переехав Беломорканал по разводному мосту, уходим на лесную тропу. Через пару километров она приводит к невысокому водопаду Воицкий падун. Дорожка идет по рукотворной дамбе из камней - таких на канале около полусотни. Клиренса хватает, плавность хода на «бульниках» неплохая. Но вот настройки газа хочется «затупить» - чтобы аккуратно залезть на каменный порог, на педаль надо буквально дышать.

Задолго до Subaru XV здесь ступали Рюрик и вещий Олег. Кто-то даже называет Варяжскую улицу в Старой Ладоге старейшей улицей в России. Но сегодня это тихий деревенский проулок

Задолго до Subaru XV здесь ступали Рюрик и вещий Олег. Кто-то даже называет Варяжскую улицу в Старой Ладоге старейшей улицей в России. Но сегодня это тихий деревенский проулок

0 / 0

Скоро дорога и вовсе заканчивается. Спешиваемся и через триста метров приходим к таинственному месту. Здесь, на откосе каменной дамбы, строители канала некогда выложили из белого камня профиль Сталина, пятиконечную звезду и год постройки канала - 1932. Белые камни-кварциты уже далеко не белые. Но главной загадкой осталось то, почему товарищ Сталин смотрел не на судовой ход канала, а на порожистую речку?

Поселок Надвоицы - самое тяжелое место Беломорканала. Наверное, потому, что зона здесь уже другая - строгого режима, для рецидивистов. Крупнейшая в Карелии. И это чувствуется буквально в воздухе, не говоря о мрачных деревянных домах и автоматчиках на вышке, выскакивающих оглядеть каждый проезжающий автомобиль.

Узковат получился Беломорканал, но уроки из его строительства извлекл­и быстро: возведенный тремя годами позже канал Москва—Волга гораздо просторнее» Фото Александра СОСНИНА

Сегодня деревянных шлюзов на Беломорканале не осталось, но при реконструкции их не расширяли, и в 14-метровый габарит по ширине помещается далеко не всякое судно (фото 2009 года) Фото Александра СОСНИНА

Шлюз — стратегический объект? Но для жителей местных деревень туристические теплоходы — едва ли не единственный шанс заработать. Охрана, значит, тоже из местных... Фото Александра СОСНИНА

0 / 0

У канала - своя охрана, и оттого усиливается чувство, что ты попал в тридцатые годы. На территории шлюзов - покосившиеся домишки из некрашеного дерева, вокруг «колючка» и вооруженные тетеньки, причем они охраняют шлюзы не только от проклятой контры, но и от фотографов. Да-да, даже спустя 80 лет сооружения Беломорканала вблизи снимать нельзя! И не важно, что есть спутниковые карты, что в сети полно кадров, сделанных с круизных теплоходов. Кажется, расскажешь об этом охранникам, а они ответят как в анекдоте: «А что, война уже кончилась?» Или пристрелят как провокатора?

Вернувшись на шоссе, обращаю внимание на то, что и автомобильный парк в Карелии небогат. Mercedes или Audi - редкость. Не так часто, как на юге России, встречаются и Лады, зато много Логанов, «корейцев» и - неожиданно - городских малышей типа Ситроена C1 и Daewoo Matiz. А что, дешевы и наверняка надежнее Лад.

Немногие каналоармейцы из тех, что выкладывали на этом откосе белокаменную звезду, вернулись домой

Пятитысячелетние беломорские пет­роглифы, наскальную живопись древних карелов, добровольно охраняет Алексей Вербов, который живет прямо здесь в палатке

Встречается и Subaru Forester. По мне - самый гармоничный из полноприводных Subaru. В нем еще теплится драйверский дух: собранная подвеска, насыщенный реактивным действием руль. Ехать, может, чуть жестче, чем на Subaru XV, но клиренс такой же внушительный, а удовольствия от езды по асфальту гораздо больше. Случись покупать Subaru, я бы выбрал именно Forester. К тому же и динамика с двигателем объемом 2,5л, и управление ею - самые приятные.

Мы почти приехали. Останавливаемся посмотреть на беломорские петроглифы - уникальные древние наскальные изображения, не нужные карельскому правительству и обустроенные на норвежские гранты. Сам Беломорско-Балтийский канал заканчивается как-то не торжественно: ворота 19-го шлюза просто открываются в Белое море. Ни стелы, ни памятника, ни смотровой площадки. Сурово.

Нам остался небольшой перегон в Кемь и два дня на Соловецких островах, уже без машин. И шанс подумать, что же такое Беломорканал сегодня. Гигантский памятник героизму его строителей? Символ пустой траты рабского труда? И почему, кстати, за три дня в середине лета я не увидел на канале ни одного судна?

В тридцатые годы канал действительно вдохнул жизнь в глухую и заброшенную Карелию. По воде стали вывозить древесину и минералы, оказалось возможным построить предприятия, требующие большого водообмена. Правда, сплошь вредные - Надвоицкий алюминиевый завод, Сегежский целлюлозно-бумажный комбинат. Говорят, что только развитие рыболовства на Белом море «окупило» постройку канала за семь-восемь лет.

Но главную роль, предназначенную каналу, - военной транспортной артерии, связавшей Балтику с Белым морем, он выполнил лишь отчасти. Да, на север были переброшены корабли и подлодки, ставшие основой Северного флота - до 1933 года СССР вообще не был прикрыт на море с севера, чем вовсю пользовались норвежские и английские браконьеры. Через канал перебрасывались суда даже на Тихоокеанский флот. С 1933 по 1941 год по нему провели 13 крупных военных кораблей и 26 подлодок. Но что это были за проводки...

Для лесных вылазок Forester, то есть Лесник, годится не хуже Subaru XV. А на асфальте управлять им даже приятнее

До Беломорканала еще надо было дойти, а чтобы пройти порожистую реку Свирь перед Онежским озером, с эсминцев приходилось снимать все, вплоть до винтов. Чтобы вместить в 130-метровый шлюз подлодку, ее приходилось помещать в плавучий док. В итоге переброска занимала не три-четыре дня, как планировалось, а недели. Неспроста сталинская комиссия приняла в 1933 году канал в эксплуатацию лишь как народно-хозяйственный, а не оборонный объект. Говорят, что на открытии канала Сталин даже заметил, что канал вышел узким, мелким и никому не нужным. Но сделать канал и Свирь значительно глубже получившихся 3,6 метра о­значало не только перелопатить куда больше торфа и повзрывать скалы, но и частично затопить город Петрозаводск, чтобы поднять уровень Онежского озера. Сталин на это не решился.

Перед последним шлюзом Беломорканала — однопутный Шишненский откатно-раскрывающийся железнодорожный мост. Подобный есть только в Канаде. Разводят мост раз в сутки при температурах от пяти до 27 градусов тепла, при этом поднимается левая часть пролета, а правая «катится» по опоре

Перед последним шлюзом Беломорканала — однопутный Шишненский откатно-раскрывающийся железнодорожный мост. Подобный есть только в Канаде. Разводят мост раз в сутки при температурах от пяти до 27 градусов тепла, при этом поднимается левая часть пролета, а правая «катится» по опоре

0 / 0

Зато после войны Беломорканал ожил. К концу 1980-х годов его грузооборот вырос до семи с лишним миллионов тонн в год, суда сутками стояли в очередях на шлюзование, судовой ход углубили до четырех метров.

А теперь... Грузоперевозки упали почти в двадцать раз, причем в перестроечные годы этот водный путь вообще хотели законсервировать. Так что в итоге Беломорканал оказался лишь памятником самому себе и людям, построившим его.

Благо суровая Карелия привлекает туристов. Но не таких, как мы: на автомобиле к каналу можно подъехать в немногих мест­ах. Зато на теплоходе - самое милое дело!

Тогда почему за год по Беломорканалу проходит лишь около 40 «пассажиров» из Питера и Москвы? «Рады бы организовать больше рейсов, но габариты шлюзов таковы, что в них умещаются лишь некоторые лайнеры, - объясняет руководитель круизной компании Инфофлот Александр Соснин. - И даже за их проводку приходится платить как за «негабарит». Плюс необходимость в сопровождении лоцманами, запрет ночного движения на узком северном участке, где путевая обстановка не освещается. В итоге проход Беломорканалом обходится нам втрое дороже, чем по каналу Москва-Волга!»

«Туризм испортил соловчан, как квартирный вопрос москвичей, — говорит экскурсовод Олег Кодола. — У нас шутят, что турист должен уехать нищим и счастливым»

Соловецкий аэропорт — это изба и грунтовая полоса, вымощенная металлическими листами. Зал ожидания — прямо на улице

Соловецкий аэропорт — это изба и грунтовая полоса, вымощенная металлическими листами. Зал ожидания — прямо на улице

0 / 0

Путевки на Беломорканал, до Соловков, оказываются не из дешевых, и нынешнее количество круизов спрос удовлетворяет.

Все, что сегодня осталось на Соловках с лагерных времен, — дверь одной из бывших камер. Заключенных отсюда вывезли еще в конце 30-х на другие стройки

Бывший соловецкий узник, академик и строитель Беломорканала Дмитрий Лихачев написал незадолго до смерти: «По моему глубокому убеждению, возрождение России начнется с Севера. Это сокрыто от нас до времени. Весь Север полит кровью. Столько мучеников - это не может не дать плод».

Хотелось бы верить.

Беломорканал, по сути, начался с Соловецких лагерей — отсюда в 1931 году заключенные были перевезены на грандиозную сталинскую стройку с заданием сдать канал всего через 20 месяцев

Автомобильный заповедник

Соловецкие острова - концентрат Русского Севера. Магический и холодный край с необыкновенно сильной аурой.

А еще Соловки - это и автомобильный заповедник. До Большой земли отсюда около 50 км Белым морем. Перевезти автомобиль только в одну сторону нынче стоит 10 тысяч рублей, поэтому почти все туристы оставляют машины в Кеми и пересаживается на потрепанный годами пассажирский паромчик «Василий Косяков». А уже на острове, коли будет нужда, можно взять напрокат УАЗик - по 600 рублей в день или за 800 руб­лей с водителем. Но, кроме как по основной дороге, протянувшейся на 30 километров с севера на юг Большого Соловецкого острова, ездить некуда. С советских времен, когда здесь были различные производства и даже флотская часть, тропы заросли или погрузились в болота.

Заправка есть — топлива нет. Все лето соловчане возили бензин и солярку на собственных катерах

Заправка есть — топлива нет. Все лето соловчане возили бензин и солярку на собственных катерах

0 / 0

Помню, что пять лет назад иномарок на Соловках не было вовсе - сплошь УАЗы, ЗИЛы и «газоны». В этом году я заметил пару немолодых японских внедорожников и китайский пикап. Но все равно едва ли в России есть еще одна столь же автомобильно-заповедная территория и при этом с таким высоким уровнем автомобилизации. На островах проживает чуть больше тысячи человек, а автомобилей и мотоциклов зарегистрировано около пятисот.

«Автомобиль для нас - кормилец. Любой - легковой, грузовой, уазик: летом здесь все работают на туристов», - говорит экскурсовод Олег Кодола. За три-четыре месяца местным жителям надо заработать на жизнь до следующего лета, и лучшие помощники - многоместные полноприводные машины, ПАЗики и Соболи.

Это вовсе не контейнерные перевозки, а фургон для доставки мелких грузов по-соловецки

Ровных дорог здесь нет и, скорее всего, не будет - в 2010 году патриарх Кирилл заявил, что «нельзя нарушать экосистему, покрывать дороги острова асфальтом». Есть одна «магистраль», где, говорят, даже можно включить четвертую передачу, - выложенная бетонными плитами в советское время дорога от пристани до дизель-электростанции.

На грунтовых дорогах с валунами полноприводный Соболь начинает сыпаться на второй год. Пробеги при этом минимальные - водитель гостиничного ПАЗика рассказал, что за десять лет проехал не более 20 тысяч километ­ров, но перебрал своего кормильца уже не раз. Похоже, по степени «убойности» с соловецкими дорогами не сравнятся даже наши ускоренные ресурсные испытания.

Замостить или просто посыпать щебенкой их тоже невозможно. Потому что формально дорог на Соловках... нет!

Проложены они были монахами в незапамятные времена - и им придан статус охраняемых памятников. «В Минкульте нет такой статьи расходов, как ремонт дорог. А в Автодоре наших дорог на балансе нет», - говорит Кодола. Зимой они не чистятся вообще: единственный на острове грейдер работает в аэропорту.

Самая популярная марка — понятно, УАЗ

Заправка и техосмотр - тоже головная боль. Единственная бензоколонка не работала все лето - и автомобилисты сами возили топливо на лодках из Кеми. Получалось около 35 рублей за литр.

На все Соловки - всего два полицейских плюс их начальник. Они и участковые, и опера, и за движением пытаются следить. Незначительные аварии бывают часто, но «расходятся» участники обычно без полиции. «Это же село, и все друг друга знают. Потому и пьяными ездят все, - уверяет Олег. - Анедавно была смешная история - на спуске прямо у монастыря перевернулся уазик. За рулем сидел сын гаишника. Стали разбираться - доверенности нет, номера висят от другой машины... Стыд и позор, а не полиция».

А техосмотр? Сейчас его должны проводить частные конторы, но откуда они здесь? По факту это выглядит так: приехал осмотрщик с печатью, к нему все выстроились в очередь с документами - шлеп, и готово...

По большинству соловецких дорог можно проехать разве что на болотоходе, но его дадут в аренду только с водителем