— Почему дорога по обеим сторонам ограждена заборами из ржавых листов, сеток и спинок кроватей, хотя домов нет и в помине? — спросил я водителя, который вез нас на микроавтобусе по горам.
— Там после войны с Грузией остались минные поля. Вот их и оградили, чтобы никто не ходил.
Вообще-то, поехав с семьей отдыхать в Абхазию, я хотел рассказать только о грузовиках и автобусах, которые ездят по местным дорогам. Но вышло несколько иначе.
Непризнанная страна
Безумный, безумный предолимпийский Адлер. Безумные строительство и развязки. Реконструкция вокзала, не оставляющая места ничему живому. По-московски безумные пробки. Пыль, грязь… И столь же безумные объявления: «Идет окраска моста. Радиус разлета краски — 1000 м». А потом спрашивают, куда деваются народные деньги… То есть краска! Разлетелась, понимаете ли. На километр. А всего в нескольких километрах от этого — Абхазия. Другая страна. Другая ли?
«Море волнуется, раз!»
Сколько хватает глаз —
Галька, пустынный пляж.
Если на абордаж
Эту захочешь страну
Взять — не гони волну.
Сразу тебе нальют —
Или же танки придут
От российской границы
К самому озеру Рица.
Но пока тишина.
Страна врагам не нужна.
Да и зачем воевать,
Если пора разливать?
На вокзале Гудауты рядом с пассажирским поездом из России — состав с боевой техникой. Привычное явление!
Теперь я знаю, на что похожа Абхазия. На Крым, в котором была война — причем не двадцать лет назад, а совсем недавно. Однако ощущение при этом — будто попал в одну из российских республик наподобие Татарстана.
Менять деньги не надо: валюта Абхазии — российские рубли. Все надписи на русском. Даже местные автомобильные номера точь-в-точь повторяют российские, только с изображением другого флага и буквами ABH вместо RUS.
Более того, жителям Абхазии предоставлено российское гражданство, причем российские загранпаспорта выдаются в «добровольно-принудительном» порядке: без них местных жителей через границу с Россией не пустят.
Будущий вокзал олимпийского Адлера (слева — старое здание). Пока пассажиры рыдают от неудобств...
А это вокзал уже следующей станции, в Абхазии — Цандрыпша. Внутри — разруха и запустение
Впрочем, граница довольно условна: туда мы пересекали границу на поезде, обратно — на такси (поезд уходил из Адлера), и оба раза абхазские пограничники даже не проверили документы. Только взглянули, если ли вообще у нас паспорта. Простота нравов! Зато, по словам местных жителей, через абхазско-грузинскую границу на реке Ингур муха не пролетит: «Там берлинская стена».
Понятно, что все это — большая политика. Понятно, что России нужна дружественная страна на окраине, где удобно держать мощный военный форпост. На дорогах то и дело встречаются КАМАЗы и Уралы с российскими военными номерами, под Гудаутой находится российская военная база (по словам местных, там расквартировано пять тысяч человек). При мне около вокзала Гудауты стоял состав с расчехленной боевой техникой: БТР, самоходками, Градами.
В Абхазии — масса неплохо сохранившихся «козликов» ГАЗ-69
Шедевр сталинской архитектуры — заброшенный павильон станции Псырцха в Новом Афоне
Впрочем, никому, кроме России, Абхазия не нужна: ее независимость признали только такие великие державы, как Никарагуа и Венесуэла, а также Науру, Ваулу и Вануату (три последних — крохотные острова в Тихом океане). Для остальных — «непризнанное государство» или «территория, исторически принадлежащая Грузии»…
Но абхазы, армяне и русские, живущие здесь, больше не хотят войны с Грузией. Слишком дорого она обошлась. Раз так — лучше дружить с Россией и зарабатывать деньги на отдыхающих!
Размах крыльев — два метра
Многое в Абхазии даже приятнее, чем в Крыму: например, горы начинаются дальше от побережья — а значит, сняв жилье, не надо скакать горным козлом к пляжу. Сами пляжи пустынные до самого горизонта.
А какие люди душевные! Отдыхающих готовы принять с распростертыми объятиями (а также продать им домашнее вино и чачу) на каждом шагу — с забавными объявлениями типа «Сдается комнаты» (именно с такой ошибкой) или «Сдаем жилье. Чача, вино, коньяк». Опять же, на каждом шагу полно кафе-шашлычных, в меню которых, помимо прочего, есть «мороженное» с двумя «н», «коктели», «салат с капусты», «ципленок табака» и «картофельное фри» (раз существует картофельное пюре, то почему бы не быть и картофельному фри?).
Цены тоже типично российские и крайне гуманные: койко-место в комнате частного гостевого дома без кондиционера — 300 рублей для взрослого и 200 для ребенка, проживание с трехразовым питанием в санатории — примерно 900—1500 рублей в день. Как следует поесть в приморском кафе можно за 100—300 рублей.
Литр солярки на местных заправках Роснефть (их зовут «путинскими», и таких заправок в Абхазии только три) — 29 рублей, и там постоянно очереди. На безымянных АЗС (одна из них, помимо прочего, торгует даже сантехникой) солярка подозрительного происхождения и качества стоит 22 рубля 80 копеек. Киловатт-час электроэнергии, на зависть россиянам, — всего 47 копеек! Но это понятно: централизованного газопровода в стране нет.
Еще немного о ценах: полуторалитровая бутылка местного вина (тоже ценное «топливо») стоит 150—200 рублей, такая же бутылка крепчайшей виноградной чачи — 400—450 рублей.
Поезда из России до Сухума исправно ходят по «одноколейке», отреставрированной Российскими железными дорогами (конечно, если после ливня не упадет дерево на пути, как это было при нас). А вокруг — море, пальмы, кипарисы, эвкалипты, сосновые рощи Пицунды, плакаты советских времен наподобие «Апсны — страна души» (Апсны — местное название Абхазии, «страна души» — перевод этого слова) и «Солнце, воздух и вода множат силы для труда».
«Здесь живут летучие мыши, — рассказывает эскурсовод в знаменитой Новоафонской пещере, куда съезжаются тысячи туристов. — Размах крыльев — два метра». И после эффектно выдержанной паузы добавляет: «Шутка». Сама пещера, кстати, поражает не столько размахом и красотой (в девяностых я занимался спортивной спелеологией и видел немало пещер), сколько вложенными еще в советские времена силами и средствами. По полуторакилометровой дороге через подсвеченные залы, где звучит музыка, можно даже катить коляску с ребенком, а в пещеру и из нее эскурсантов доставляет узкоколейный поезд метро. Забавно, что машинист на конечной не «меняет кабину», а едет обратно в том же вагоне, уже последнем, — спиной вперед. Впрочем, колея тут все равно одна — и поезд тоже один!
А еще в Абхазии полно памятников христианства, в том числе древнего: в том же Новом Афоне — знаменитый монастырь и, в горе, келья апостола Симона Кананита, в Пицунде — храм X века, в Цандрыпше, рядом с российско-абхазской границей, — развалины базилики VI века.
В общем, если следовать обычным туристическим маршрутам или гулять по набережным, все просто прекрасно. Да и новая автодорога на Сухум (ее тоже построила Россия) впечатляет: с отличным покрытием, освещением, тоннелями и светодиодными светофорами. Но стоит приглядеться…
Эхо войны
Сиеста августа. Ни корабля, ни лодки.
В ларьках на берегу томятся вина-водки,
Собачки бродят вдоль пустующих кафе.
Здесь Кобы тень не сыщешь в галифе:
Он по другую сторону границы,
Правее Очамчыры — те же лица,
Но выговор другой. Войска, войска
По ту и эту стороны Ингура:
Побита пулями, торчит архитектура,
И строят дети замки из песка.
На шоссе Адлер—Сухум стоит в виде памятника БРДМ-2, в котором погиб один из бойцов
По всей стране — и это особенно видно в Сухуме, где шли ожесточенные бои, — полно разбитых зданий со следами от пуль и снарядов, включая многоэтажки. Красивейшие когда-то вокзалы в стиле сталинского ампира стоят заброшенные, с выбитыми стеклами. Внутри — «мерзость запустения», привокзальные киоски превратились в скелеты, пустынные перроны поросли травой. Светофоры на железной дороге не работают. На переезде в Цандрыпше от шлагбаумов (судя по их основаниям, образца шестидесятых годов) остался лишь металлолом, будка сторожа заросла густым кустарником. Куда ни глянь — брошенные дома, в которых раньше жили грузины.
Разруха, эхо войны! Впрочем, по словам местных жителей, стрелять в Абхазии прекратили лишь в 2009 году.
— У вас осталось оружие после войны? — спрашиваю местого жителя, армянина.
— А как же! Было четыре автомата и трофейный пистолет. Сейчас все отдал в военкомат.
Все ли? Наверняка еще парочка автоматов дома под полом лежит…
Приходим в гости к соседке, а та показывает: выкопала в огороде пригоршню старых патронов. Правда, малокалиберных, но предназначались они явно не для стрельбы по чайкам.
Если уехать в горы, эхо боев еще сильнее. По бокам разбитой грунтовки — еле видные останки селений, давно оставленных жителями, заросшие травой воронки и те самые заборы, ограждающие давние минные поля. Плакат у древнего монастыря в горном селении Каман предупреждает: ходить можно только по отмеченным тропам, поскольку они разминированы. Остальная же местность… Кто сейчас, двадцать лет спустя, вспомнит, где среди бескрайних гор ставили противопехотные мины?
Неподалеку, у святого источника, к которому съезжаются туристы, — разбитые в бою дома, заросшие кустарником, и памятник с именами тех, кто погиб при освобождении ближайших горных сел. Столько человек полегло! Один — пропал без вести.
Танк Т-55 стоит в горном селении Шрома, на месте гибели экипажа — в память о погибших абхазских танкистах
Здание в Сухуме. Сквозь окна проросли деревья...
На многих стенах — отметины от пуль
Еще через несколько километров, на постаменте — танк Т-55 с бортовым номером «004» и белым названием «Mustang» на борту. Просто памятник? Если бы. У гусениц — портреты экипажа Мустанга. Все мои ровесники. Погибли 18 сентября 1993 года. А рядом — десятки фамилий других погибших танкистов.
«Когда подъехали наши, этот танк горел на перекрестке. Никого из экипажа не спасли», — комментирует водитель, который вез нас. И неохотно добавляет: « Я сам воевал по всей стране. Десять суток сидел в окружении. Моего друга убили в страшном бою у моста на шоссе в Сухум: там проходила линия фронта».
Если перелистать «Белую книгу Абхазии» (сборник документов и свидетельств о войне), мурашки идут по коже. Что натворили тогдашние правители? Кто навсегда поссорил некогда братские народы Советского Союза? Кто стоял за спиной грузинских боевиков, которые творили зверства в Абхазии? За что полегло столько местных ополченцев?
Впрочем, на этот вопрос есть однозначный ответ. За свободу. И потому на флаге Абхазии — белая ладонь: друг, приходи. Но враги — не пройдут.
Коровы на «встречке»
Знаете, кто главные участники дорожного движения в Абхазии? Коровы! Они бесконтрольно пасутся на обочинах — в том числе у придорожных мусорных баков, — и в самый неожиданный момент, не обращая внимания на несущийся поток, начинают преспокойно переходить скоростное шоссе или вообще разгуливают по осевой. Им вовсю подражают лошади, собаки и даже козы: целое стадо коз пряталось в дождь на автобусной остановке, а некоторые даже запрыгнули на скамейку. Так что — берегись абхазского скота!
А главное — местных водителей-джигитов: гоняют и обгоняют так, что душа в пятки уходит. Когда в закрытом повороте на «встречку» через сплошную, да еще ночью вылетают даже огромные экскурсионные автобусы — это похоже на аттракцион «Выживи на трассе».
Эта корова преспокойно лежала на шоссе. А эта чуть не спровоцировала цепную аварию: снимок сделан под визг тормозов
Я хотел было написать, что «всем сходит с рук». Пока не проехал место недавней лобовой аварии: Спринтер с развороченным передком и выбитым лобовым стеклом стоит на «встречке», на переднем сиденье, без движения — пассажир. За что здесь гибнут на дорогах? За местные дикие нравы?
При этом с документами у местных водителей – полный бардак. Похоже, машина тут как игрушка: купил и катайся.
— Можно взглянуть, как выглядят абхазские водительские права? — спрашиваю водителя одного из микроавтобусов.
— Ты спроси, есть ли у меня права вообще! – смеется тот.
Ни стекол, ни дверей, литовские номера... Такие машины здесь тоже преспокойно ездят
Обгон через сплошную — нормальное явление. Пассажирам автобусов остается только молиться
В стране полно нерастаможенных машин: когда я увидел маршрутный Mercedes Sprinter с польскими номерными знаками (причем не транзитными, а обычными!), чуть не упал от изумления. Оказалось — нормальное дело. Вот Mercedes с немецкими номерами, а вот пикап «без окон, без дверей» с литовской регистрацией… Еще, говорят, в стране полно угнанных автомобилей. Во всяком случае моим знакомым несколько лет назад здесь предлагали купить всего-то за сто тысяч рублей BMW «самой последней модели». Разумеется, в Россию на такой не выедешь, но гонять по Абхазии — запросто!
Да и обязательного страхования автотранспорта здесь нет, зато нет и бандитских «подстав» на автодорогах. «Пусть попробуют подставить, — смеются местные. — Им сразу приставят пистолет к голове!» Так что роль «Соловьев-разбойников» играют только местные гаишники.
Мы поехали с семьей на такси в Новоафонский монастырь. Гаишники останавливают нашего таксиста на посту — и тот, выходя из машины, берет с собой… Не документы, а пятьдесят рублей. Через несколько десятков километров следующий пост. Опять свисток — и опять полтинник.
— Подвезу вас под «кирпич», к самым воротам, чтобы с детьми в гору не подниматься, — хвалится таксист.
А там гаишник опять машет палочкой. Таксист выходит, перекидывается с гаишником парой слов, едем дальше.
— Опять 50 рублей? — спрашиваю.
— Нет, двести!
— А сколько же тогда стоит выезд на «встречку»?
— От пятисот до тысячи рублей!
Кстати, раньше, когда въезжающие в страну российские машины должны были получать ежемесячную регистрацию, россиян тоже часто останавливали на постах. Теперь почти не трогают, если не нарушать.
Немного о транспорте
Автомобили здесь — либо родом из СССР и России, либо бэушные иномарки. Много УАЗов-469 (на них туристов возят в горы) и даже древних «козликов» ГАЗ-69 во вполне приличном состоянии.
Здесь очень любят марку Mercedes. И даже большинство товаров кладут в пакеты с такими чудесными надписями
Из иномарок местные жители больше всего уважают Mercedes, и даже покупки здесь кладут исключительно в пластиковые пакеты, на которых написано «Mercedez-Bens» (с перепутанными буквами «s» и «z»), «Merce-car» (что можно перевести как «Мерсе-машина») и даже «Mers-car».
Этот «грузоавтобус» возит паломников и туристов на гору, в Новоафонский монастырь
В салоне — простые деревянные лавки. Вот как надо строить автобусы!
У таксистов-частников в моде старенькие семиместные Фольксвагены — Sharan и Transporter. Большинство более крупных микроавтобусов — Mercedes Sprinter, следом идут пазики и украинские Богданы-Isuzu. Среди немногочисленных городских автобусов — Икарусы и красно-белые турецкие Мерседесы О325 (такие же когда-то работали и в Москве, но прожили недолго: наши зимы и реагенты на дорогах быстро вывели их из строя). В Пицунде повстречался даже городской автобус редкой голландской марки Jonckheere.
Большие экскурсионные автобусы — в основном бэушки из разных стран: Австрии, Испании, Греции. Грузовиков, как и в любой курортной стране, крайне мало: Газели (включая бывшие микроавтобусы с замазанными краской окнами), одинокие КАМАЗы, ЗИЛы-130. Однажды встретился ЗИЛ без бампера и фар, но с номерами: вовсю работает!
Нугзар Чагава, продавец арбузов: «Моему грузовику уже 27 лет»
Самое любопытное в этом грузовике Renault — «родной» спальник позади кабины, похожий на ящик
А вот древний грузовик Renault с «будкой»-спальником за кабиной: хозяин, абхаз Нугзар Чагава, торгует арбузами из кузова.
— Сколько вашей машине лет? — спрашиваю.
— Уже 27! Я ее купил нынешней весной здесь, в Абхазии, всего за полмиллиона рублей: вожу по 15 тонн, и не ломается. Расход — в среднем 25 л на 100 км. А раньше у меня был КАМАЗ.
— И что про него скажете?
— Чистый гроб!
Большие фуры здесь крайне редки возят, например, металл из России, вино (не только абхазское, но сделанное в Молдавии из абхазского винограда), или, скажем, мандарины. По словам местных водителей, в сезон на одном рейсе с мандаринами дальнобойщики зарабатывают до 100 тысяч рублей.
Ну, чем не КАМАЗ по-французски?
В ящике-«спальнике» тесно, но уютно
Передачи переключаются по схеме «двойное Н»
Среди самосвалов несказанно удивили «праворульные» Volvo FM, привезенные из Англии. Интересно, англичане знают о такой стране — Абхазии?
Для любителей отечественных грузовиков-«переделок» я сфотографировал фантастический длиннобазный «газон» с полуоткрытым кузовом, в котором стоят деревянные лавки: этот «грузоавтобус» доставляет паломников на гору к Новоафонскому монастырю.
Вид Нового Афона. На горе — знаменитый Новоафонский монастырь с собором, который вмещает до трех тысяч человек
А знаете, на чем катают отдыхающих по прибрежному парку в Пицунде? На «паровозике» с вагончиком, где роль локомотива с красной звездой играет трактор… Я вначале думал — марки Беларус. Оказалось, из Китая, марки Weifang, с мотором мощностью всего 22 л.с. Весьма удивительно — на фоне практически полного отсутствия «китайцев» в Абхазии (за все дни встретился только один самосвал Shaсman).
Как я был доктором
Знакомьтесь: Владимир Текнеджян, таксист-частник. Работает на микроавтобусе VW Transporter.
— До войны у меня был свой цех в Сухуме, — рассказывает он. — Там работало 26 человек, делали бижутерию, обувь, одежду. После войны стал работать водителем: сначала у меня был Ikarus, потом Mercedes Sprinter, но прошедшей весной купил за 333 тысячи рублей VW Transporter 1997 года с турбодизелем 2.5.
Этот самосвал Volvo (обратите внимание на надпись «Volov») — праворульный, из Англии!
Transporter удобнее Спринтера из-за того, что в нем всего семь мест: на Спринтере приходилось постоянно ждать, пока наберется полный салон. Я и таксую, и вожу экскурсии. Конечно, приходится платить: в месяц отдаю 5000 рублей за право стоять на главной пощади поселка, 2800 — за таксистскую лицензию. Когда поток отдыхающих спадает, занимаюсь куплей-продажей всего чего угодно — от одежды до мандаринов.
Машину мне пригнали из Германии под заказ: этим занимался наш земляк, живущий там, но теперь отношения с ним прекратились. Обманул! Пообещал очень уважаемому человеку такой же Transporter за те же деньги. Пригнал и хотел отдать вечером — думал, мы в темноте ничего не увидим. Дождались следующего дня, загнали машину на подъемник: ходовая вся ржавая-битая, двигатель дымит. «Забудь дорогу сюда», — сказали ему.
Посетителей парка в Пицунде катает «паровозик», сделанный из китайского трактора Weifang Ouqi
По просьбе Владимира я перевел с немецкого многочисленные бумаги, которые пришли из Германии вместе с его машиной. Из них выяснилось, что хозяйка у Транспортера была всего одна, и сервисная книжка аккуратно заполнена до 100-тысячного пробега (и то и другое — очень хорошие признаки). В Германии Транспортеру не раз меняли тормозные колодки, но перед продажей был проведен ремонт аж на 1600 евро: заменили шаровые опоры, рычаги подвески, тормозные шланги. Судя по отметкам в книжке, пробег на одометре, 260 тысяч км, — честный. Ну, или почти: если «скрутили», то не больше 20—30 тысяч километров.
Пока я переводил, к Володе подходили его коллеги, здоровались. А он им отвечал по-армянски, показывая на меня и уважительно комментировал: «Автомобильный доктор!»
Среди многочисленных Спринтеров встретился даже сделанный в США — Dodge Sprinter
Старенький туристический MAN раньше работал в Греции
У коллеги Владимира, таксиста Мелика Эксузяна (в просторечии Миши) — тоже Transporter. Но в другой комплектации (дизель — безнаддувный 2.4, кондиционера и электрических стеклоподъемников нет) и совсем другом состоянии.
— Купил машину пару лет назад за 200 тысяч рублей, обещали, что 1999 года выпуска. Пришла из Прибалтики, — говорит Миша.
Ох, намутили прибалты! Боковые стекла, судя по «восьмеркам» на них, — 1998 года, а лобовое — вообще 1997 года. Салон явно переделан из грузового. Техническое состояние оставляет желать лучшего: от ходовой части идут сильные вибрации, гидрокомпенсаторы стучат…
— Поработаю на ней еще годик, — говорит Миша. — И продам.
Интересно, за сколько?
Абхазия на местном языке — Апсны, в переводе — «страна души»
***
Напоследок — пара забавных случаев, уже не имеющих отношения к автомобилям, но как нельзя лучше характеризующих жизнь в Абхазии.
Покупаем бутылку местной минеральной воды Ауадхара (многие абхазские слова начинаются на «а», причем зачастую получается забавно: «фирма» — «афирма», «интернет» — «аинтернет», «пансионат» — «апансионат»). И удивляемся: почему недолили? Но стоило взглянуть на этикетку… Там черным по белому написано: «объем 0,5—1,5 л»! То есть одну и ту же этикетку клеят на бутылки разной емкости, но если в полуторалитровой бутылке не хватает воды — не обижайтесь, мы предупреждали!
А в поселковом магазинчике я купил всего за 20 рублей пачку черного чая: при ближайшем рассмотрении оказалось, что он был выпущен в 2006 году в Подмосковье для рынка Казахстана, а срок его годности истек еще в 2009 году…
И в этом вся Абхазия. Впрочем, так же, как в пицундских соснах, новоафонской пещере — и джигитах, которые ездят без документов, зато с оглушительной музыкой.
Не покупайте чай у Гаяне!
Лаваш купите — круглый, очень вкусный.
Здесь сотворил Господь рукой искусной
Страну, в которой истина — в вине,
Вине и солнце. Кроме побережья
И горных сел, здесь нету ничего.
Пускай о ней в далеком зарубежье
Никто не знает — ну и что с того?
Она живет, она рубли считает.
Любому рады у любой двери…
Ты только передай, пусть каждый знает:
У Гаяне ты чая не бери.
Владимир Текнеджян — типичный местный таксист-частник. За его спиной — Пицундский храм X века
За этот мост, ведущий к Сухуму, шли жесточайшие бои. По обоим его сторонам — памятные плиты с именами погибших защитников. Один из наиболее древних христианских памятников Абхазии — базилика VI века в поселке Цандрыпш. Полоса на стенах — нагар от свечей
