Сорокинская вылазка в рейтинг-тесте: Глобус и медвежий угол

«Объект „Глобус-1“» — так на картах Ивановской области обозначено место, где более пятидесяти лет назад прогремел промышленный атомный взрыв. Но, отправляясь в эпицентр событий, я и не предполагал, что главной опасностью на пути к ивановскому Глобусу станет вовсе не радиация.

Крестным отцом мирного атома в Советском Союзе называют академика Игоря Курчатова — того самого, который руководил созданием отечественной ядерной бомбы. Именно он предложил использовать колоссальную энергию взрывов для вскрытия пластов породы при горных работах, формирования подземных нефтехранилищ и создания искусственных водоемов. Подрыв первого промышленного ядерного заряда произошел в нашей стране в 1965 году. В пойме пересыхающей речки Чаган в Казахстане на глубине 178 метров взорвали «бомбу» мощностью 170 килотонн, причем взорвали умышленно с выбросом грунта. В эпицентре получилась воронка диаметром 500 метров и десятиметровый земляной вал, полностью перекрывший русло реки. После весеннего паводка на месте взрыва возникло искусственное озеро — ­Атом-Коль, воду которого признали годной для нужд сельского хозяйства: ею поили скот на местных пастбищах.

А когда в закрытом городе Челябинск-40 (ныне — ЗАТО Снежинск) наладили выпуск маломощных ядерных зарядов гражданского назначения, они стали эффективным инструментом для сейсмического зондирования земной коры — и в них тут же вцепились ­геофизики. Технология выглядела так. В выбранной точке бурилась скважина, в нее погружался спецзаряд мощностью 2—4 килотонны (бомба, сброшенная на Хиросиму, имела мощность 20 килотонн), после чего колонна наглухо заливались бетоном. По геотрассе расставляли сейсмодатчики — и подрывали закладку. Ударная волна начинала метаться в замкнутом пространстве, многократно переотражаясь, и «подсвечивала» структуру земной коры — все это фиксировала регистрирующая аппаратура. К слову, зондирование земли старым добрым «тротиловым эквивалентом» производилось так же. Только эффективность была несоизмеримой: тот объем работ, на который по старинке уходило ­шесть-семь лет, новые технологии позволяли проворачивать за один сезон. Вдобавок картинка отраженных «ядерных» сейсмоволн получалась более четкой, и принимать ее удавалось на расстоянии до 2000 км от эпицентра — это в четыре раза больше, чем при использовании обычной химической взрывчатки.

Гражданские экспонаты музея ядерного оружия в ЗАТО Снежинск. В зависимости от мощности заряды имеют разные габариты и устанавливаются в скважины разного диаметра (Фото kara_banoff)

Правда, морока с ядерными зарядами была еще та. Главным требованием была буква международного договора о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, космическом пространстве и под водой. Поэтому любой ядерный взрыв должен был быть камуфлетным, то есть исключающим выброс газообразных радиоактивных продуктов. Ну и разного рода нештатные ситуации тоже были нежелательны. Страшно подумать, но с 1965 по 1988 год на территории СССР было произведено 124 (!) подземных ядерных взрыва, и 39 из них — по заказу геофизиков.

Вот и в 1971 году в глухом уголке Ивановской области, на берегу речки ­Шачи, геофизическая экспедиция готовила очередной ядерный «бабах» в рамках программы под геофизическим шифром Глобус — он должен был прояснить картину залегания полезных ископаемых на участке Решма — Воркута. В шахту на глубину 610 метров заложили ядерный заряд мощностью 3,2 килотонны, настроили приборы-регистраторы и с помощью сотрудников местного КГБ провели воспитательную работу с населением ближайших деревень: дескать, заклейте крест-накрест окна в избах, выведите скот на улицу и ничего не бойтесь. Ну и шарахнули. С точки зрения ­геодезии все прошло штатно, однако через некоторое время после взрыва из устья скважины выбило бетонную пробку — и на поверхности земли возник радиоактивный фонтанчик. А до Москвы всего 300 км по прямой…

Побывать в эпицентре «ивановской Хиросимы», как называют Глобус местные конспирологи, мне хотелось давно. Заранее узнал, что до заброшенной деревни Галкино, которая будет последним оплотом цивилизации на маршруте, добраться можно на любой машине, а дальше в крайнем случае придется немного пройти пешком. Но вот проклятье: в ночь перед вылазкой прошел ливень, дороги поутру развезло в кашу — и, когда я свернул с асфальта на глиняную грунтовку, сразу почуял недоброе. В который раз лезу черт знает куда, причем на неподготовленном автомобиле, без лебедки, троса и даже без лопаты!

Заметив в деревне трактор Т-25, на всякий случай ставлю GPS-метку — тьфу-тьфу-тьфу, хоть бы не пригодилась, — и плюхаюсь в глиняное месиво. Наш Isuzu MU-X, который так убедительно выглядел на гравии и сухих грунтовках, превратился в беспомощную размазню: шины Dunlop Grandtrek AT25 совсем не гребли по мокрой глине и не позволяли управлять автомобилем. Метров через пятьсот случилось то, что рано или поздно должно было случиться: Мух ухнул в яму с водой, но обратно уже не вынырнул — повис на гребнях колеи и беспомощно завертел колесами.

Здесь мы сели в первый раз, и именно в этом месте я впервые увидел медвежьи следы

Первое, что я заметил, вылезая из машины, — свежий медвежий след. Ого! Как говорится, если в лесу есть медведи, то клещей уже можно не бояться… И мы с видеооператором Сашей Поляковым, пугливо озираясь по сторонам и прислушиваясь, зашагали по лесной дороге в деревню — к тому самому трактору. Минут через тридцать — о чудо! — наткнулись на местных охотников с Нивой и квадроциклом, которые вызвонили тракториста и дали нам наказ никуда не уходить с дороги:

— Тут где-то близко медведь ходит. Мы вторые сутки его выслеживаем…

Я представляю, какими эпитетами вспоминает наш визит тракторист Сергей. Ведь, помогая нам, он сам оказался в ловушке — со сломанной цапфой и вдалеке от цивилизации...

Трактор приехал через час — это был тот самый владимирский Т-25, который я видел на окраине деревни. Он вытащил нас и проводил до следующего гиблого места, где мы сели уже вдвоем. Причем, пытаясь вылезти из трясины, тракторист умудрился сломать ось поворотной цапфы правого переднего колеса, убив последнюю надежду на спасение. Его наказ, произнесенный с характерным ивановским говором и матерком, прозвучал как приговор:

— Пойду в деревню пешком. Вы только сидите здесь и никуда не уходите, а то черт знает, где вас потом искать!

Я взвыл от безысходности: похоже, ночуем здесь. А если так, то к проклятому Глобусу надо топать на своих двоих: семь с половиной километров туда и столько же обратно. И надо успеть до темноты.

Передвижение по скользкой глине напоминало скандинавскую ходьбу с элементами аэробики: ноги то и дело разъезжались в поперечный шпагат. Натыкаясь на очередные следы, я вспоминал свои беседы с главным «медвежатником» нашей страны Валентином Пажетновым, который говорил мне, что в незнакомом лесу надо вести себя громко — криками и ударами палкой по деревьям заявлять зверью о своем присутствии. Ну мы и орали на два голоса. Горланили песни и декламировали стихи, распугивая куропаток и тетеревов, взлетавших прямо из-под ног. Сбивались с трека, срезали путь через бурелом, а один раз даже переправлялись через маленькую речушку по бобровой плотине. Жуть и страх!

Пешая переправа через очередную речку... Здесь тоже были медвежьи следы. Больше всего я боялся, что охотники спугнут косолапого и он выйдет прямо на нас!

А когда наконец добрались до цели, чуть не заплакали. До скважины объекта Глобус оставалось буквально ­пятьдесят метров, но там, где должен быть мост через Шачу, виднелись лишь деревянные обломки — похоже, переправу смыло весенним паводком. В адреналиновом порыве я уже был готов раздеться и, наплевав на радиацию, рвануть вплавь на другой берег, но решил, что приключений хватит. Предстояло еще топать обратно, мокнуть под дождем и, вероятно, провести холодную ночь в машине.

Вон там, на другом берегу, объект Глобус, видите? А это мост. Бывший мост. Стоя у воды, я чувствовал себя альпинистом, который совсем чуть-чуть не дошел до вершины...

Возле воды кладу на землю дозиметр и снимаю показания — 0,75 мкЗв/ч. Для естественного фона многовато, но ничего зловещего в этих цифрах нет: на нашей планете полно цивилизованных мест, где фонит значительно сильнее. Кстати, вы знаете, что первым человеком, искупавшимся в «радиоактивном» водоеме, был министр среднего машиностроения СССР Ефим Славский, курировавший мирную атомную программу? Чтобы развеять подозрения экологических скептиков, он лично переплыл казахское Атом-Коль в районе ядерной воронки. К слову, умер министр в 93 года и при жизни всегда сетовал на шлейф секретности, окружавший всю мирную ядерную программу. Воистину это была государственная паранойя! Об экологических последствиях работ и тем более аварий наподобие ивановской (известно, что аналогичный выброс при ядерном геозондировании имел место и в Якутии) не знали даже руководители геофизических экспедиций и члены Госкомиссии. Вся объективная информация тонула в закрытых отчетах Госкомприроды, ­ПромНИИпроекта и Третьего управления Минздрава. А на поверхности оставались слухи, домыслы и мнения конспирологов, которые позже смачно обсасывали журналисты.

Показывает 0,75 мкЗв/ч. Жить можно!

В Ивановской области тоже любят пересказывать истории про новорожденных телят с двумя головами, про ­радиоактивное загрязнение притока Волги и про катастрофическую ситуацию с раковыми заболеваниями. А ведь область никогда не входила даже в первую десятку онкологически тревожных регионов. Что касается объекта Глобус, то, поскольку с момента аварии прошло уже более 50 лет, его опасность снизилась естественным образом. Тем не менее в начале двухтысячных отсюда вывезли более четырехсот кубометров грунта с радионуклидами, саму аварийную площадку запечатали в бетонный саркофаг, а чтобы снизу ее не подмывала речка Шача, построили водоотводящий канал. Представители Росатома и экологи ­утверждают, что на сегодняшний день объект безопасен со всех точек зрения, и обещают подвергать его ежегодному мониторингу.

Этот знак есть в фотоальбомах всех сталкеров, побывавших на объекте Глобус-1

Орать и стучать палками по деревьям на обратном пути уже не было сил. Ноги гудели, как высоковольтная ЛЭП, и, доковыляв почти в полной темноте до машины, я, к своему ужасу, увидел третью «недвижимость» — невесть откуда взявшийся Suzuki Jimny, застрявший впритирку к Isuzu. Оказывается, это наши знакомые охотники вызвали себе подкрепление, которое поехало вслед за нами и тоже попало в капкан. Мужики очень спешили:   

— Мы на кордон. Медведь должен туда ночью выйти. Ждите здесь!

Забрали винтовки и растворились в темноте.

Раз, два — взяли! Удивительное дело, но во время грязевых приключений Isuzu MU-X не получил ни царапины. Вот что значит правильная внедорожная геометрия!

Разделив теплый чай из термоса и остатки еды, мы с Саней долго крутили молчащий приемник, пересчитывали звезды на небе и от усталости уже было начали кемарить, как вдруг увидели свет фар. Радости было больше, чем глины на ботинках! Охотники вернулись без добычи, но с позитивным настроем. Сначала Нивой и длинной стропой достали из глины наш Isuzu, потом я выдернул Джимник — и дружным караваном мы добрались до асфальта.

Кто вытащит из глины московских гостей? Конечно, ивановские мужики и Ее Величество Нива!

Спасибо, мужики, за помощь! Все в итоге сложилось удачно: мы побывали у ивановского Глобуса, не остались ночевать в холодном лесу и, слава богу, разминулись с медведем. Уютной ему берлоги!